Внешний облик любого города можно сравнить с неким пространственным знаком, издали ориентирующим зрителя, а наличие архитектурных ансамблей внутри него придает ему характерные отличительные черты в ряду других населенных пунктов. К примеру, Лондон непременно ассоциируется с Вестминстерским аббатством, Прага — с Вышеградом, Санкт-Петербург – с Петропавловской крепостью и Адмиралтейством.
Сегодня, когда подходы к проектированию зданий становится все более универсальными, свобода творчества зодчего постепенно сменяется свободой выбора готовых форм, которые нередко разнятся лишь незначительными внешними деталями. В итоге, отдельные строения все меньше и меньше отображают движение мысли архитектора, выхолащивая его личное присутствие в созданном произведении. Но если единичные здания уже не дают полного представления об архитекторе и его личности, то архитектурные ансамбли, созданные одним зодчим, все еще показывают нам глубину замысла, выделяют авторский почерк и позволяют судить о его профессионализме. Представляется, что именно комплексная архитектура — от монастырей и дворцов до жилых районов и деловых центров — помогает даже самому невзыскательному человеку увидеть способность архитектора к пространственному видению и сочетанию различных стилей, оценить его организаторские способности, темперамент и интуицию, почувствовать смысловой посыл зрителю.
Бурное развитие градостроительной деятельности в последние десятилетия и влияние архитектуры на умы людей заставляют психологическую науку все чаще обращать пристальное внимание как на личность архитектора и его архитектурные творения, так и на особенности их взаимодействия.
Говоря о личности архитектора, мы часто смешиваем понятия. Если рассматривать личность в его привычном значении, то с позиций психологии она оценивается как «особое качество человека, приобретаемое им в социокультурной среде в процессе совместной деятельности и общения». Применяя термин «личность архитектора», мы говорим лишь о профессиональном развитии личности человека. Отсюда следует, что личность архитектора, хотя и является уникальной сама по себе, все же подчинена общим психологическим закономерностям.
И здесь очень важным представляется т.н. персоногенетический подход в психологии. В центре внимания данной ориентации стоят проблемы деятельности, самосознания и творчества личности, формирования собственного «Я», воспитания индивидуального характера и способностей. Изучение всех этих проблем возложено на общую и педагогическую психологию, психоанализ, индивидуальную и аналитическую психологию.
Сторонники данного подхода считают, что социокультурная среда является источником, питающим развитие личности. Иными словами, созданием оптимальных условий для деятельности человека прививаются те общественные нормы, ценности, роли, обычаи и системы знаков, с которыми сталкивается будущий специалист. Подлинной базой и движущей силой развития личности выступают совместная деятельность и общение, приобщение ее к культуре и творчеству. Суть взаимоотношений между индивидуумом как продуктом антропогенеза, личностью, впитавшей общественно-исторический опыт, и индивидуальностью, преобразующей мир, может быть представлена формулой: «Индивидом рождаются. Личностью становятся. Индивидуальность отстаивают».
Формирование личности, включая ее профессиональное развитие, предусматривает ряд обязательных фаз (по А.В.Петровскому): адаптации, индивидуализации и интеграции.
Первая фаза — фаза адаптации — предполагает усвоение действующих ценностей и норм, овладение средствами и формами деятельности и подражание начинающего архитектора коллегам-профессионалам.
Изучение начальных периодов биографии известных архитекторов наводит на мысль, что все они несли в своей последующей профессиональной деятельности печать воспитания и обстановки, полученных в раннем возрасте.
Например, работы французского архитектора Огюста Перре, окончившего в юности Школу изящных искусств в Париже, впоследствии оценивались специалистами, как «органичные», «изящные», «легкие», «внешне хрупкие», «стройные», «ажурные». Карл Людвигович Мюфке, выросший в семье аптекаря-провизора, впоследствии создал базу для современного архитектурного ансамбля Саратовского университета, имевшего тогда один единственный факультет – медицинский. Сыну государственного служащего, Алексею Марковичу Салько, особенно удавались общественно значимые проекты: здание окружного суда и управления Рязано-Уральской железной дороги, Духовного православного училища и музея имени А.Н.Радищева. Тарас Григорьевич Ботяновский, воспитывавшийся в дворянской семье, нечуждой искусству и имевшей родство с композитором П.И.Чайковским, впоследствии создал в Саратове проекты цирка и театра оперы и балета.
Иными словами, каждый архитектор в дальнейшем совмещал свой социокультурный опыт и приобретенные знания в своих произведениях, определяя их конечную направленность – общественную, культурно-просветительскую, религиозную, мемориальную.
Интересно, что многие известные архитекторы, возводившие впоследствии заметные архитектурные ансамбли, также постигали азы своего искусства на больших площадках. Например, первой работой молодого архитектора Франческо Бартоломео Растрелли стало выполнение модели будущего паркового ансамбля с каналами и водяными каскадами петербургской Стрельны. Этим был сделан первый шаг к созданию Руентальского дворца в Курляндии, Смольного монастыря, Летнего и Зимнего дворцов в Санкт-Петербурге.
Непосредственное участие архитектора в проектировании и строительстве архитектурных ансамблей особенно ярко высвечивает его внутренние конфликты и подчеркивает профессиональные пробелы. И если зодчему не удается преодолеть трудности адаптационного периода, то неминуемо возникает эффект конформности (т.е. группового давления), зависимости и неуверенности. Эти факторы нередко приводят архитектора к уходу из профессии или профессиональной переориентации.
Вторая фаза — фаза индивидуализации архитектора — порождается обостряющимися противоречиями между необходимостью «быть таким, как все» и стремлением его личности к максимальной персонализации.
Учитывая сказанное, следует отметить, что архитектурное сооружение нередко находится в прямой зависимости от эстетических и культурных предпочтений зодчего. Ярким примером такого предположения является знаменитый «Танцующий дом» в Праге, в основу идеи которого положен тандем знаменитых танцоров с Бродвея — Джинджер Роджерс и Фреда Астера. Несмотря на многочисленную критику со стороны профессионального сообщества, данное творение, будучи воплощенным в жизнь, выполнило свою основную функцию – вывело личность архитекторов и их творческий замысел на первый план. И хотя указанный объект не слишком гармонично вписывается в исторический облик набережной реки Влтавы, для многих современных архитекторов он является неиссякаемым источником формирования собственных профессиональных установок и стремления к смелым творческим проектам.
Особую роль во второй фазе играют проекты, не воплощенные в жизнь. Если писатель, работающий «в стол», становится диссидентом слова, то архитектор, имеющий в своем арсенале важные (для него) нереализованные идеи, постепенно превращается в творческого диссидента. И тогда произведение, зафиксированное на бумаге, но отметенное обществом в качестве ненужного, становится причиной тяжелых психологических переживаний профессионала. В связи с этим необходимо отметить, что отвергнутый проект единичного архитектурного сооружения переносится менее болезненно, чем основательный проект архитектурного ансамбля, на работу с которым было потрачено слишком много времени. Если во время прохождения фазы индивидуализации архитектор не встречает взаимопонимания, то это может способствовать формированию негативизма и агрессивности. Впоследствии, работая над другими значимыми проектами, архитектор невольно будет переносить на них нереализованные идеи, в том или ином виде выраженные. Это еще один аспект взаимного влияния зодчего и масштабного архитектурного творения друг на друга.
Третья фаза — фаза интеграции — определяется противоречием между стремлением архитектора быть индивидуально представленным своими особенностями в профессиональном сообществе и потребностью этого сообщества принять и культивировать лишь некоторые из них.
Хорошим примером сказанному может служить творчество Алексея Викторовича Щусева. Будучи сыном смотрителя богоугодных заведений и тяготея в своем начальном творчестве к церковной архитектуре, он спроектировал ряд культовых зданий: церковь-памятник на Куликовом поле, обитель в Овруче, Троицкий собор в Почаевской лавре, Марфо-Мариинскую обитель в Москве, паломническую гостиницу в итальянском городе Бари. К тому же с юных лет его привлекала и архитектура Самарканда – в частности, мавзолей Гур-Эмир и мечеть Биби-Ханым. Смена общественного строя, произошедшая после Октябрьской революции, коренным образом повлияла на архитектурные задачи, но не изменила основу его профессиональных вкусов и предпочтений. Неудивительно, что именно ему, развившему в себе стремление ко всему сакральному и монументальному в архитектуре, удалось создать проект Мавзолея, наиболее удачно вписавшегося в исторический облик Красной площади. Сочетание культового и памятного места нашло свое успешное воплощение в данном архитектурном ансамбле.
Считается, что успешное прохождение фазы интеграции влечет формирование у индивида гуманности, доверия, справедливости, уверенность в себе и других. Последующая жизнь архитектора А.В.Щусева – лишнее тому доказательство.
Но если внутриличностное противоречие не устранено, то это приводит архитектора к дезинтеграции с последующей изоляцией, либо вытеснением или деградацией. К примеру, после революции известный томский архитектор, классный художник 1-й степени, бывший член-корреспондент Императорского общества архитекторов, Константин Константинович Лыгин, работавший в т.н. «исторических стилях», проектирует мало. Если до революции он возвел ряд значительных архитектурных комплексов (Томское Общественное собрание, епархиальное женское училище, Пироговское училище, железнодорожный вокзал в Красноярске), то позднее его работа оказалась невостребованной. Сохранились его проекты той поры — памятника борцам революции и здание сельсовета. Оба маловыразительные, имеющие формально символический характер. Будучи в преклонном возрасте Лыгин так и не смог перейти на позиции функционально-конструктивистской архитектуры, новой архитектуры уже советского времени.
Необходимо сказать и о других факторах взаимного влияния личности зодчего и архитектурных ансамблей друг на друга, которые можно рассмотреть вне рамок персоногенетических фаз развития.
Так в прежние времена на строительство архитектурного ансамбля могла уйти вся жизнь зодчего. Здесь стоит упомянуть Константина Андреевича Тона, начавшего создавать Храм Христа Спасителя в 36-летнем возрасте, и увидевшего свое творение в законченном виде лишь на 86 году жизни. Нынешние архитекторы не только возводят свои объекты в кратчайшие сроки, но и могут наблюдать за их повседневным функционированием и за теми изменениями, что постепенно привносятся в их облик. Такая возможность лишь углубляет опыт специалиста.
Предполагается, что участие в возведении архитектурного ансамбля способствует развитию профессиональной интуиции, мыслительных способностей и коммуникативности архитектора. Работа над каждым крупным проектом интеллектуально и духовно обогащает зодчего. Впоследствии все это, будучи усиленным, прямо влияет на качество исполнения последующих проектов. Иными словами, данный процесс имеет тенденцию к многократному взаимному усилению и воспроизведению. Подобный эффект наблюдается в разрезе усиления эстетизации и духовной составляющей личности архитектора.
Рассмотрев влияние воплощенных и невоплощенных масштабных объектов архитектуры на профессиональное развитие личности архитектора, имеет смысл упомянуть и о некотором влиянии частично сохранившихся архитектурных ансамблей.
Нередко остатки прежнего грандиозного комплекса сподвигают архитектора создавать на его месте общественно значимый архитектурный ансамбль. Например, «к 1780 году территория [калужского] Кремля была уже полностью свободна от жилых строений, валы были срыты, и началась разборка каменных культовых зданий. На освобожденной и спланированной территории… были заложены новые грандиозные здания присутственных мест (по проекту П.Р.Никитина)». Он же явился и инициатором данного начинания, ощущая острую необходимость символически подчеркнуть прежнюю общественную важность бывшего кремля для жителей Калуги.
В заключение хочется напомнить, что архитектуру часто сравнивают с застывшей в камне мелодией. И действительно, создавая архитектурные ансамбли, зодчий является не только творцом проекта, но и полноправным дирижером собственного творения.
И если для представителей других творческих профессий (художников, поэтов, писателей) достаточно выражения на листе бумаги, то сам архитектурный проект не представляет собой конечной цели творчества зодчего, поскольку его замысел должен быть воплощен в натуре.
Отсюда следует, что воспитательный и образовательный процесс будущего архитектора во многом зависит от помощи со стороны профессионального сообщества, от возможности участвовать в масштабных архитектурных проектах и от осознания общественной важности той работы, которую выполняют «каменных дел мастера».
Когда-то Вальтер Гропиус ставил перед собой сакраментальный вопрос: «Архитектор – слуга или вождь?». И нашел, что он – и то, и другое. Применив слова Гропиуса к архитектурным ансамблям, можно с уверенностью сказать, что архитектор – слуга чужого, но вождь своего детища.
Литература:
Демидова И.Ф. Педагогическая психология: Учебное пособие. – Ростов н/Д: из-во Феникс, 2003;
Днепровский-Орбелиани А.С. Зодчество Калужского края с древности до наших дней. – 2-е изд., испр. И доп. – Калуга: изд-во научной литературы Н.Ф.Бочкаревой, 2005;
Казаков В.Г., Кондратьева Л.Л. Психология. – М.: изд-во Высшая школа, 1989;
Покровский Н.В. Очерки памятников христианского искусства. – СПб.: изд-во Лига-Плюс, 2000;
Психология и культура / под ред. Д.Мацумото. – СПб.: Питер, 2003;
Современный психологический словарь / под ред. Мещерякова Б.Г., Зинченко В.П. – СПб.: изд-во Прайм-ЕВРОЗНАК, 2006;
Соломонов В.А. Императорский Николаевский Саратовский Университет: история открытия и становления (1909-1917) / под общей ред. Пороха И.В. – Саратов: изд-во Соотечественник, 1999;
Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. – изд-во АО «Молодая гвардия, 2004;
Энциклопедия Саратовского края (в очерках, фактах, событиях, лицах). – Саратов: Приволжское кн. изд-во, 2002.
Дата публикации: 02.03.2015 Рубрика: Научные статьи